Глава 3. Политическое вегетарианство

Начнем с коровы, животного, которое эволюция научила прекрасно делать одно дело: брать клетчатку из всюду распространенной непитательной травы и превращать ее в массу и движение. Как и все члены здорового биотического сообщества, наша корова производит пищу для кого-то другого. Ее навоз питает почву, растения, насекомых; механическое воздействие ее зубов и копыт помогает пастбищам сохранять разнообразие видов; ее пищеварительная система высвобождает питательные вещества, и не только для нее, но и для всего сообщества; ее тело станет пищей для хищников, падальщиков и разлагателей всех размеров. У нее тоже есть помощники, как и у всех нас: дружественные бактерии наполняют ее рубец, фактически выполняя работу по расщеплению клетчатки.

 

Она предоставляет им кров, а затем их переваривает. В ней живут не только бактерии, а также грибы, дрожжи и простейшие. Каждый галлон (а ее рубец вмещает от 25 до 30 галлонов) может содержать «200 триллионов бактерий и 4 миллиарда простейших», а также миллионы грибов и дрожжей [1]. Это она их одомашнила или они ее колонизировали? Это единственный вопрос, который может возникнуть из эпистемологии господства - культуры, пронизанной властью и иерархией - и его защитников. Но по своей сути жизнь - это процесс сотрудничества, единый в своей цели: больше жизни. Наблюдение за нашей коровой, наблюдение за длинной дугой эволюции обнажает сложные зависимости живых сообществ, а также то место, где человеческая культура пошла не в ту сторону.

​

Все животные развивались в среде, насыщенной микробами. Подобно тому, как растения выполняют работу по созиданию, бактерии выполняют большую часть работы по разложению, и эти действия, созидание и разложение, являются единственными двумя функциями, необходимыми для жизни. Животные научились, и как сотрудничать с бактериями, и как от них избавляться. Мы научились везде с собой носить полезные бактерии - в пищеварительном тракте. Родерик И. Маки объясняет:

 

“Большие популяции микроорганизмов обитают в желудочно-кишечном тракте всех животных и образуют с хозяином тесную экологическую единицу. Эта сложная смешанная микробная культура, состоящая из бактерий, простейших инфузорий и жгутиковых, анаэробных грибов-фикомицетов, а также бактериофагов, может рассматриваться как наиболее метаболически адаптируемый и быстро возобновляемый орган тела, который играет жизненно важную роль для нормальных пищеварительных, физиологических, иммунологических и защитных функций животного-хозяина” [2].

 

На это можно посмотреть и с позиции бактерий: помогая животным выжить, они обеспечили себе передвижение, питание и защиту. Конечно, бактерии могут также съесть своего хозяина или его пищу. Животные, в свою очередь, нашли три способа разрешить этот потенциальный конфликт.

​

Первый - соревновательная модель, используемая хищниками. Иммунная система животного не дает микробам в пищеварительном тракте его поедать. Противомикробная кислота выделяется желудком животного, что не позволяет бактериям поедать и пищу хищника. Затем хозяин использует пищеварительные ферменты для дальнейшего расщепления пищи. В результате этого процесса пища быстро проходит через желудок, а через нижние отделы пищеварительного тракта проходит медленнее - там она всасывается в виде «обработанных энзимами пищеварительных продуктов». Поэтому в нижних отделах кишечника больше бактерий, чем в желудке. Вегетарианцы, я сожалею, но это точно описывает пищеварительную систему человека, в отличие от травоядных.

Вторая модель - сотрудничества позволяет животным использовать обилие клетчатки из растений. 50% углерода на нашей планете - это клетчатка [3].

​

Большинство животных и все млекопитающие не могут переваривать углеводные полимеры, из которых состоят стенки клеток растений. Клетчатка может быть усвоена только при микробной ферментации. Весь смысл пищеварения жвачных - удерживать пищу в огромном бродильном чане рубца, чтобы бактерии успели расщепить клетчатку. Корова отрыгивает и пережевывает пищу 500 раз в день в течение восьми часов - это около 25 000 жевательных движений [4]. Она жертвует белком, содержащимся в траве, позволяя бактериям им питаться. В результате, она обменивает низкокачественный растительный белок на высококачественный белок бактерий. Внутри коровы происходит следующие: она кормит бактерий травой, а затем съедает их [5].

​

Третья модель - это комбинированная модель конкурирования и сотрудничества. Этот метод используют «лошади, слоны, даманы, грызуны и заячьи (зайцы и кролики), но, пожалуй, лучше всего он реализован у термитов» [6]. У животного-хозяина есть ферменты, которые расщепляют то, что попадает в организм, и образующиеся обработанные энзимами продукты абсорбируются до ферментации бактериями. Это очень умно, потому что 

 

“хозяин получает не только питательные вещества, расщепленные его собственными ферментами, но и продукты ферментации тех веществ, которые его ферменты не способны расщепить... Недостатком комбинированной модели является то, что, хотя хозяин поглощает конечные продукты ферментации, сами бактериальные клетки не являются источником питательных веществ. Некоторые животные преодолевают это ограничение, потребляя фекалии или содержимое слепой кишки, содержащие микробы, используя стратегии по названием “копрофагия” и “цекотрофия”, соответственно” [7].

 

Ням.

Все три стратегии представляют собой изощренные методы утилизации энергии солнца - истинного источника энергии. Не можете фотосинтезировать? Ешьте того, кто умеет. Не можете переваривать клетчатку? Ешьте того, кто может. Родни Хейтшмидт и Джерри Стут пишут: «человечество исторически поощряло выпас домашнего скота и полагалось на него как на фундаментальную основу для существования, потому что это единственный процесс, способный преобразовать энергию луговой растительности в источник энергии, непосредственно потребляемый людьми » [8]. Девятнадцать миллиардов метрических тонн растительности произрастают на лугах и в саваннах, и мы не можем их есть [9]. Люди и жвачные животные по природе своей не соревнуются за одну и ту же еду - тут политические вегетарианцы ошибаются. Да, индустриализация общества накормила зерном максимальное количество животных. Но такое питание продиктовано логикой промышленного капитализма, а не природой.

Что произойдет, если вы возьмете корову, животное, в котором живут дружественными бактерии, жаждущие клетчатки, и накормите ее зерном? Желудки хищников, как и наш, имеют кислую среду, чтобы убивать бактерии, конкурирующие за нашу пищу. Однако рубец коровы имеет нейтральную среду, что способствует развитию бактерий, от которых она зависит. Но зерно превращает нормальную нейтральную среду рубца в кислую, что вызывает у коров тошноту. При зерновом откорме возникает и вздутие в животе. Руминация замедляется вплоть до полной остановки, и «слой пенистой слизи» удерживает газы, которые являются естественным побочным продуктом ферментации [10]. Рубец раздувается до тех пор, пока животное не задохнется. Так возникает ацидоз. Это заболевание заставляет животных «отказываться от еды, тяжело дышать и выделять слюну, чесать живот и есть грязь» [11]. Ацидоз может привести к «диарее, язвам, вздутию живота, пневмониту, заболеванию печени ... к полному перечню болезней промышленного животноводства - пневмонии, кокцидиозу, энтеротоксемии, кормовому полиомиелиту» [12]. Кислота разъедает стенки рубца, позволяя бактериям попадать в кровоток коровы. Поскольку функция печени - очищать кровь, микробы попадают в печень коровы, вызывая абсцессы. Примерно от 15 до 38% мясного скота на момент смерти имеют абсцесс  печени [13]. Майкл Поллан резюмирует: «Как и современные люди, современный крупный рогатый скот подвержен ряду относительно новых болезней цивилизации» [14].

​

E. Coli, например, является одной из основных болезней цивилизации, в данном случае конечной точкой промышленного сельского хозяйства. Escherichia coli часто встречается как у людей, так и у коров. Некоторые штаммы безобидны; какие-то даже полезны. Но E. Coli 0157: H7 вызывает кишечное кровотечение, которое может привести к почечной недостаточности, повреждению мозга и смерти. Безобидные штаммы кишечной палочки вымирают в пищеварительном тракте с нетипично кислой средой у крупного рогатого скота на нетипичном для них питании. Но E. Coli 0157: H7 может выжить в очень кислой среде. Другими словами, все, что остается, - это бактерии, которые убивают.

​

Исследователи из Корнелла продемонстрировали, что E. Coli 0157: H7 можно остановить очень простым действием: кормить коров сеном в последние пять дней их жизни [15]. Но экономическое безумие, которое привело к появлению скота на кукурузном откорме, глухо к доводам здравого смысла. Оно видит только горы кукурузы, цена которой ниже себестоимости ее выращивания благодаря субсидиям тысячелетнего природного капитала - верхнему слой почвы прерий, ископаемому топливу, водоносным угодьям - и налогоплательщикам.

​

Мой первый аргумент против политических вегетарианцев - это вовсе не аргумент: это соглашение. Промышленное земледелие - это кошмар со всех сторон: с этической, экологической и диетической точек зрения. Нет другого слова, кроме “истязание”, чтобы описать опыт содержания кур-несушек в бесконечных рядах клеток, настолько переполненных, что куры не могут лечь или раскрыть свои крылья, да еще и сводимые с ума ярким светом, который никогда не выключают. “Истязание” - также подходящее слово для описания того, что происходит со свиньями, животными, которые умнее собак, они на столько умные, что, если бы у них были пальцы вместо копыт, они, вероятно, освоили бы элементарный язык жестов:

 

“Воздух на свиноводческих предприятиях наполнен пылью, перхотью и ядовитыми газами, которые образуются в результате накопления мочи и фекалий животных... буйствуют респираторные заболевания.... Свиноматки содержатся в клетках для вынашивания потомства - небольших металлических загонах шириной всего в полметра, в которых не достаточно места, чтобы развернуться и хотя бы удобно лечь... В них едва хватает места, чтобы встать и лечь, в них нет соломы или другой подстилки, многие страдают от язв на плечах и коленях ... Неестественный пол и ограничение в подвижности вызывают ожирение и паралич конечностей, в неблагоприятной среде развивается невротическое поведение, такое как повторяющееся кусание прутьев и мнимое жевание (пустое жевание)…. Они вынуждены жить в собственных фекалиях, моче, рвоте и даже среди трупов других свиней” [16].

 

Эта мучительная жизнь заканчивается на бойне, где, если их не оглушают и убивают должным образом, варят заживо в огромном чане. Ни один высокоморальный человек не может взглянуть в лицо этим фактам без душевной боли. Мой путь расходится с дорогой политических вегетарианцев там, где они приравнивают любой источник животной пищи к промышленному животноводству. «Вы боретесь за окружающую среду? Тогда почему вы все еще едите мясо?» - возвестил Джим Мотавалли из “E-Magazine” в статье, появившейся  практически в каждой рассылке, на которые я была подписана. Если бы в заголовке перед словом «мясо» поставили «выращенное промышленным способом», это было бы значительно точнее. Кое-что из написанного в этой статье было бы правдой. Но большинство политических вегетарианцев отказываются видеть различие. Отчасти это просто невежество: они не знают, что коровы едят траву, равно как они не знают, что почва ест коров. Но отчасти - это эмоциональная нечестность. Эти вегетарианцы не ищут правду про экоустойчивость или справедливость. Они ищут обрывки фактов, которые подкрепят их идеологию, их самовыражение. Именно здесь политика становится религией, с психологической точки зрения - это, когда ищущий ищет подтверждения своим убеждениям, а не активного познания мира. Я была одной из таких верующих; все вышесказанное я могла бы написать от первого, а не от третьего лица. Мои убеждения разгромили не факты о сельском хозяйстве, о смертях и разрушениях, которое оно несет. Через материю моей веры прошли болезнь и истощение. Только тогда я был готова поднять голову и взглянуть на целые разделы знаний. Я их собирала и бросала, а они стояли, как голодные дети, и ждали выполнения своих требований, которые дети имеют право предъявлять взрослым. Знание предъявляет аналогичные претензии к нашему вниманию, к нашим сердцам, к нашим действиям. Знание о промышленном животноводстве привело меня к веганству: это потребовало действий. У большинства вегетарианцев одно и то же призвание: это призыв справедливости к  восстановлению баланса в мире. Я прошу вас снова услышать этот призыв. 

     

«4,8 кг зерна на корм коровам, чтобы получить 1 кг говядины для людей, представляют собой колоссальную трату ресурсов в мире, где все еще живет не мало людей, страдающих от постоянного голода и недоедания», - пишет Джим Мотавалли [17]. Да, это расточительство, но не по тем причинам, которые он приводит. Как мы уже видели не раз, для выращивания этого зерна потребуется вырубка лесов, вспашка прерий, осушение заболоченных земель и разрушение верхнего слоя почвы. В большинстве мест этот процесс никогда не будет экоустойчивым, а там, где это возможно, потребуется чередование земледелия с выпасным животноводством. И совершенно бессмысленно кормить этим разрушительным зерном жвачных животных, которые могли бы счастливо существовать за счет ныне исчезнувших лесов, пастбищ и водно-болотных угодий нашей планеты, одновременно создавая верхний слой почвы и разнообразие видов.

​

Итак, вы защитник окружающей среды; почему вы все еще едите однолетние монокультуры?

«По данным британской группы Vegfam, ферма площадью 10 акров может обеспечить питанием 60 человек при выращивании сои, 24 человека при выращивании пшеницы, 10 человек при выращивании кукурузы, и только 2 человека при разведении крупного рогатого скота», - продолжает Мотавалли. И он им верит? Отбросьте тот факт, что питание, состоящее из сои, пшеницы или кукурузы, приведет к массовому недоеданию наряду с такими странностями, как квашиоркор, пеллагра, умственная отсталость, слепота - и в конечном итоге к смерти. Цифра “2 коровы” может быть верной, если предположить, что их будут кормить зерном, точно рассчитать я не могу. Однако, 10-акровая ферма с многолетними поликультурами в среднеатлантическом климате может дать:

3000 яиц

1000 бройлеров

80 суповых кур

2000 фунтов говядины

2500 фунтов свинины

100 индюков

50 кроликов

 

Не говоря уже о нескольких дюймах верхнего слоя почвы [18]. Это количество еды, которую Джоэл Салатин - один из основателей местного движения за экоустойчивое развитие - производит на 10 акрах своей фермы Polyface в Вирджинии. Куры получают дополнительное зерно; все остальные едят траву. Это 6 800 050 калорий [19]. Учитывая, что 1 человек потребляет 720 000 калорий в год (2 000 x 365) - если не есть ничего, кроме вышеперечисленного, то этого достаточно, чтобы прокормить, как минимум, 9 человек и обеспечить им здоровье, снабжая их необходимыми белками и жирами. Добавьте мясные субпродукты и огромное количество питательного костного бульона, который можно было бы приготовить, и вы получите наиболее важные животные жиры и жирорастворимые витамины.

Как я писала ранее, две трети всей суши совершенно непригодны для выращивания зерна. И не только горные вершины в далеком Непале, а прямо здесь, в Новой Англии. Здесь растут коровы. Так же как и олени, но если их становится слишком много, они уничтожают леса. Следование питанию, которое якобы благоприятно для
Земли, которое предлагает Мотавалли, означает, что каждый в холодном, жарком, влажном или сухом климате должен будет зависеть от Американского Среднего Запада с его опустошенными прериями и призраками лесов Лимберлост, а также постоянно сокращающимися почвами, реками и водоносными горизонтами. Это также означает зависимость от угля или нефти для перевозки этого зерна за 3 тысячи километров. Итак, вы защитник окружающей среды; почему вы все еще едите за пределами своего биорегиона?

​

«На выращивание 1 кг пшеницы требуется 60 литров воды, тогда как на 1 кг мяса требуется от 2 500 до 6 000 литров» [20]. Еще раз: только если вы кормите коров зерном. На пастбище, мясная корова выпивает от 30 до 57 литров воды в день. Среднему быку, выращиваемому на пастбищах, требуется 21 месяц, чтобы достичь рыночного веса [21]. Это 630 дней, в сумме получим от 18289 до 34292 литров воды на всю корову. Это 200-227 кг мяса и еще 66 кг жира и костей, которые в более раннюю, более разумную эпоху также ценились в качестве источника питательных веществ. Принимая среднее значение в 214 кг, получаем среднюю цифру в 123 литра воды на килограмм мяса, а не от 2500 до 6000 л Мотавалли, что является гораздо более целесообразным использованием ресурсов и более точным фактом. И я учитываю только мышечное мясо, а не субпродукты, которые являются наиболее питательными и исторически ценными частями животного.

​

Молочная корова пьет больше воды - от 95 до 190 литров, в зависимости от породы, температуры и количества производимого ею молока. На 9 литров молока она выпивает около восемнадцати литров воды, то есть примерно два к одному. Превращение воды в вино меркнет по сравнении с этим - вот изначальное жизнеутверждающие превращение.

​

Что еще более важно, так это сравнение питательной ценности 1 кг пшеницы и килограмма говядины. В говядине почти вдвое больше калорий (592 против 339 на 100 грамм). Калории - это просто энергия, а это значит, что говядина обеспечивает значительно больше. Если вы хотите сравнить количество произведенных калорий (энергии) в литрах воды, пшеница и говядина травяного откорма почти равны. Что касается пшеницы, шестьдесят литров воды дают 1524,45 калорий, или 25,7 калорий на литр воды. Для говядины травяного откорма это 22 калории из литра воды. 

И это больше, чем просто энергия: калории из говядины содержат больше питательных веществ, особенно необходимых белков и жиров: 21 г против 13,7 г белка и 8,55 против 1,87 г жира [22]. Также важно понимать, что белок в говядине содержит полный спектр необходимых аминокислот и легко усваивается людьми, в то время как белок в пшенице низкокачественный и в основном недоступный, поскольку он упакован в неперевариваемую клетчатку. Если и тратить воду, то лучше на говядину.

​

Что еще более важно, коровы - не самые водосберегающие животные. Они не подходят для многих засушливых сред, особенно ландшафтов, где они и не водились. Их копыта и зубы слишком губительны для местных растений, и они слишком много пьют. Антилопа, буйвол, снежный баран, зебра или верблюд больше подошли бы для этих биотических сообществ, а соотношение количества воды на калорию и количества воды к питательным веществам еще больше превосходит пшеницу.

​

Но самое главное, животные - это не безмерные водные резервуары. Бычок вернет почти всю эту воду в виде мочи и фекалий, насыщенных питательными веществами и бактериями - добавленная стоимость для земли, которая в этом нуждается. Молочные животные дают еще и молоко. В такой местности, как Массачусетс, - холодной, каменистой, крутой, с 109 см осадков в год - молочные продукты имеют смысл. Вот почему, если я скажу «Вермонт», вы, скорее всего, представите себе корову. Или вы можете сразу перейти к главному и представить “Бен-и-Джерри”. В засушливых регионах, таких как Нью-Мексико, производство молочных продуктов не имеет смысла. А вспашка земли в Нью-Мексико для выращивания однолетних культур принесет еще меньше. Попытки выращивать однолетние культуры навсегда уничтожат эту землю. Это то, что должны понять политические вегетарианцы. В конце концов, все наши расчеты значения не имеют. Кого волнует, можно ли производить больше еды с помощью сельского хозяйства, когда сельское хозяйство разрушает мир?

​

Логика земли говорит нам есть животных, которые могут есть прочную клетчатку, растущую на ней. Но логика веганов уводит нас от локального подхода, нашего единственного шанса на экоустойчивость, обратно к отчаявшейся Миссисипи с ее умирающими болотами и погибающей дельтой. Да, употребление зерна напрямую требует меньше воды, чем употребление в пищу говядины зернового откорма. Но зачем есть что одно, что другое? Животные, интегрированные в соответствующие поликультуры, ничего не разрушают.

​

Итак, вы защитник окружающей среды; почему вы убиваете далекую реку с каждым укусом?

​

«Энергоемкие промышленные фермы США произвели 1,4 миллиарда тонн отходов животноводства в 1996 году, что ... загрязняет американские водные пути больше, чем все другие промышленные источники вместе взятые» [23].  Это происходит потому, что скот собрали вокруг гигантских кормушек с кукурузой, вместо того, чтобы они паслись на траве - там, где им место. Навоз - это биологический дар, а не отходы. Его стали считать отходами только тогда, когда однолетние монокультуры, особенно кукуруза, вытеснили пастбища, а крупный рогатый скот был переведен в режим концентрированного откорма. Промышленные фермы энергоемки, потому что животных выращивают против природы, и для борьбы с природой требуется энергия. Циклы - гидрологический цикл, цикл минералов с гнездящимися циклами азота, углерода и кальция - были нарушены человеческой деятельностью в области сельского хозяйства, деятельностью, больше похожей на войну, чем на что-либо еще.

​

Примерно до 1950 года сельское хозяйство все еще ограничивалось количеством энергии, исходящей от солнца. На практике это означало, что животных нужно было интегрировать в небольшие фермы, потому что там требовался их навоз - лучший источник природного азота. Животные питались клетчаткой на пастбищах, пастбища чередовались с однолетними культурами. В большинстве мест почвы разрушались, что неизбежно приводило к империализму, но у биологии и физики есть свои пределы - это исходные материалы и энергия. Азот был ценен, и каждая его молекула использовалась голодными растениями и, в итоге - голодными людьми. Эту химию мы должны изучать как литургию: жизнь говорит на языке азота. Вы, наверное, слышали, что аминокислоты - это строительные блоки белка. А азот - это строительный элемент аминокислот, алфавит ДНК.

​

Хотя в атмосфере много азота, он недоступен для жизненных процессов, поскольку связан прочными связями. Чтобы эти пары были доступны, их нужно разделить, а затем снова соединить с атомами водорода. Это называется «фиксирующим» азотом. Если вы садовод, то наверняка читали, что бобовые растения «фиксируют» азот. Как обычно, работу выполняют бактерии, но именно эти бактерии живут в симбиотических отношениях с бобовыми растениями, обменивая азот на каплю растительного сахара. Именно так зародился практически весь фиксированный азот на Земле [24]. Сто лет назад европейские ученые осознали, что азот является ограничивающим фактором для человечества, и этот предел приведет к определенному виду голода. Азиатские агрономы пришли примерно к такому же выводу полвека спустя, и это вполне могло повлиять на дипломатические па Китая в отношении США. Первой крупной покупкой Пекина после исторического визита Никсона были гигантские фабрики по производству азотных удобрений [25].

​

Эти огромные заводы по производству удобрений зависят от двух вещей: ископаемого топлива и человека по имени Фриц Габер. В процессе Габера-Боша используется огромное количество тепла и давления для объединения азота и водорода. Так создается пригодная для использования форма азота. Для выработки тепла и давления необходимо большое количество электроэнергии, а также большое количество угля, нефти или газа для производства водорода. Этот процесс от начала до конца зависим от ископаемого топлива.

​

Оцените огромное влияние процесса Габера-Боша на планету: двое из пяти человек остались живы только благодаря ему [26]. И вместо того, чтобы жить по солнцу, современное сельское хозяйство работает на ископаемом топливе. Оторванная от ограничений биологической системы, промышленная система зародилась в 1947 году, когда завод по производству боеприпасов в Алабаме переоборудовали для производства химических удобрений. Военный завод (в оригинале -“plant”, что означает и завод и растение - прим. пер.)? Наверняка на этих строках вы уже понимаете, что мое сравнение сельского хозяйства с военными действиями не метафора.

​

Помните, что однолетние растения получают свое право существования под солнцем только после того, как природные катаклизмы пробивают брешь в многолетних поликультурах. Ричард Мэннинг пишет:

 

“Сельское хозяйство - это процесс образования этой бреши снова и снова. Это ежегодный искусственный катаклизм, и для современного американского земледелия требуется эквивалент трех или четырех тонн тротила на акр. Полям Айовы ежегодно требуется энергия 4000 бомб Нагасаки” [27].

 

Габер открыл процесс преобразования азота благодаря участию Германии в Первой мировой войне. Из азота получаются отличные бомбы. Источником нитратов для Германии служило гуано (экскременты летучих мышей) с чилийских рудников, пока Великобритания не оборвала поставки. Открытие Габера удержало Германию на военном театре действий. Благодаря ему же он получил Нобелевскую премию. Габер также разработал отравляющие газы, в том числе аммиак, хлор, и Циклон Б - ужас Холокоста. Он руководил первой газовой атакой 22 апреля 1915 года [28].

 

Общность войны и сельского хозяйства удивит вас только в том случае, если вы верите в миф о цивилизации или миф о политических вегетарианцах, которые в конечном итоге закончатся одинаково, поскольку берут начало из одного источника: в сельском хозяйстве и однолетних монокультурах. Миф состоит в том, что цивилизация - это прогресс для прав человека, здоровья человека и человеческой культуры. Миф разворачивается: продукты сельского хозяйства - это пища мира и справедливости. На плакате под названием «Как построить глобальное сообщество» перечислены такие действия, как «Ищите справедливые профсоюзы», «Поставьте под сомнение потребление» и «Уважаете всеобщие праздники». А затем: «Добавьте в свой рацион овощи, бобы и злаки». А если там, где я живу, они не растут? Каким образом мое потребление клубники из Чили, гороха из Китая или кукурузы из Айовы создает что-то, кроме большей эксплуатации и разрушения? Что, если я хочу сохранить, скажем, биоразнообразие, реки, верхний слой почвы, самодостаточные человеческие сообщества по всему миру? На этом плакате должно быть написано: «Знайте свою землю и воду, своих местных фермеров и их животных. Ешьте то, что растет в вашем хозяйстве », а затем «сделайте вазэктомию ». Но и плуг, и меч - оружие цивилизации. Мечи захватывают землю, которую разрушат плуги, требуя больше мечей. А кровь туземца - хорошее удобрение на сезон или два.

​

С 1947 года удобрения производятся из ископаемого топлива. Это началось примерно в тот момент, когда пахотные земли в мире почти исчерпали плодородие, а сельское хозяйство пошло по своей типичной траектории. Вместо биологической коррекции против вида, вышедшего за пределы допустимых величин, произошла зеленая революция. Ричард Мэннинг хорошо об этом говорит: «За возможным исключением одомашнивания пшеницы, зеленая революция - худшее, что когда-либо случалось с планетой» [29].

​

Прекращение нашей зависимости от солнца и плодородия природы означало взрывное производство зерна и сопутствующий рост населения. Сейчас насчитывается более 6 миллиардов человек. Поймите: миллиарды из нас здесь только из-за ископаемого топлива, потому что мы поняли, как преобразовать накопленную энергию в съедобную энергию. Получить эту энергию больше негде. Поскольку природный газ и нефть дорожают, а значит станут слишком дорогими, то это заставит приостановить поток зерна. И что будет потом? Не хотелось бы мне там оказаться.

​

Но именно индустриализация сельского хозяйства сделала возможным промышленное животноводство. Это еще один момент, который необходимо понять политическим вегетарианцам. Животные были лишены их естественной пищи, вытеснены из и их естественной среды обитания, потому что они больше не были нужны на пастбищах. Их способность превращать клетчатку в белок стала ненужной, когда выращивать кукурузу можно было так густо и так дешево, используя голую землю и ископаемое топливо. И тогда странная затея начала обретать экономический смысл: горы кукурузы, которые выращивают в США, некуда больше девать, кроме как на корм животным. Дешевая кукуруза, как говорит Джордж Пайл, «стимулировала создание системы фабрично-заводских хозяйств по выращиванию коров, свиней и птиц, которые ... не существовали бы в противном случае» [30]. Или, как выразился Майкл Поллан: «Урбанизация животных Америки никогда бы не произошла, если бы не появление дешевой, субсидируемой государством кукурузы» [31].

​

В период с 1963 по 1997 год урожайность сельскохозяйственных культур во всем мире увеличилась вдвое. За это удвоение пришлось заплатить: использование удобрений увеличилось на 645% в период с 1961 по 1996 год [32]. Джордж Пайл пишет: «Практика многократной вспашки полей, удаление травяного покрова и отравление насекомых и сорняков лишает почву ее основных животворных свойств. Поскольку глубоко залегающая почва не может улавливать азот, как это может сделать живая почва, фермерам нужно использовать химические удобрения» [33]. Мы уже видели, как эти культуры требуют больше воды из умирающих рек, происходит опускание грунтовых вод, опустошение водоносных горизонтов, а также как орошение создает безжизненные засоленные пустыни.

 

Изобилие зерна не является истинным изобилием. Когда вегетарианцы заявляют, например, что «Великобритания могла бы прокормить население в 250 миллионов человек на полностью растительной диете» [34], они основывают эти цифры на завышенном производстве, которое стало возможным только за счет удобрений из ископаемого топлива. Даже если не брать во внимание потерю верхнего слоя почвы, засоление, опустошенные реки, вне зависимости от того, идет ли зерно на питание людям или корм животным, в таких  количествах оно является ископаемым топливом на стебле.

​

«С тех пор, как у нас закончились пахотные земли, пища - это нефть», - пишет Ричард Мэннинг [35]. Типичная ферма 1940 года «производила две калории пищевой энергии на каждую калорию использованной ископаемой энергии. К 1974 году ... это соотношение стало 1:1». На данный момент для производства калории пищевой энергии для человека требуется больше, чем калория ископаемого топлива - где-то от четырех до десяти калорий ископаемого топлива на калорию пищи [36]. Ископаемое топливо содержится как в удобрениях, так и в пестицидах, а также необходимо для заправки техники для посадки, сбора, обработки и транспортировки зерна. В общей сложности на гектар кукурузы тратится около половины тонны нефти [37].

​

Политические вегетарианцы, какими бы благородными не были их намерения, планируют питание для всей планеты, совершенно не зная, откуда берется еда. Такие защитники, как Питер Сингер и Джон Роббинс, хотят, чтобы мы выращивали только однолетние зерновые культуры, но не животных. Отложите в сторону проблемы с верхним слоем почвы, водой, климатом и книгопечатанием. Чем удобрять это зерно? Питер и Джон, чем вы будете кормить свою еду? Вегетарианцы, как и все представители городской индустриальной культуры, не имеют представления о том, что растениям нужно есть, что почва живая и голодная. Они выглядят озадаченными, когда я спрашиваю их, чем они будут кормить свою еду. “А растения едят?" - говорят они своим видом. Они не просто ... появляются? Было время, когда я тоже этого не знала, поэтому я терпелива. Но, в конце концов, необходимо ответить на вопрос: ископаемое топливо или навоз?

​

А когда мы устанем от кислотных дождей и нефтяных пятен, таяния ледников и астмы? А когда нефть закончится? А что, если мы захотим объявить бойкот коррумпированным монархиям или империалистическим войнам? Это стержень нефтяной экономики, а основа - экологическое опустошение. А что, если нас беспокоит зависимость от промышленной инфраструктуры? Подавляющее большинство фермеров на планете не могли позволить себе покупать оборудование и удобрения, необходимые для выращивания сельскохозяйственных культур зеленой революции. Они потеряли свою землю, а их общины больше не могут себя обеспечивать. Прямой результат - пухнущие от нищеты города третьего мира. Тягловым лошадям и водным буйволам не нужны сталелитейные заводы, ископаемое топливо или банковские ссуды. А еще лучше: ни зубрам, ни лосям и подавно. Но эти варианты - экоустойчивые, локальные, вовлеченные во все жизненные процессы - даже не видны и не очевидны для политических вегетарианцев, которые хотят спасти мир, которого не знают.

​